Потом я поступила в институт и уехала от родителей. В большой город ехала в предвкушении — теперь-то точно я в кого-нибудь влюблюсь (или хотя бы банально захочу заняться сексом), но и в бурлящей студенческой жизни желанный объект мне не попадался. Нет, я не выдумывала себе идеалы, не искала мужа на всю жизнь и не возводила в культ свою невинность, просто… мне никто не нравился.
Второй курс подошел к концу, и я окончательно приуныла. А что если я встречу подходящего человека через 3,5, 10 лет? Как я буду объяснять, что “берегла себя” лишь потому, что так получилось? К тому же врачи утверждают, что с годами девственная плева теряет эластичность, и “срывание цветка” (а именно так с латинского переводится дефлорация) у “возрастной” девочки может быть весьма болезненным.
Осознав, что невинность мешает мне уверенно смотреть в будущее, я решила раз и навсегда избавиться от сомнений. Из статей о хирургической дефлорации узнала много интересного. Оказывается, желающих расстаться с невинностью столь прагматичным образом немало. Правда, большинство девушек идет к врачам сугубо по медицинским показаниям: у кого-то из-за плотности плевы не получилось ни с первого, ни с десятого раза. Другие рассказывали, что после первой ночи все последующие приносили лишь боль и дискомфорт. В комментариях врачи объясняли, что у некоторых девушек в плеве имеется некая перегородка. И после самостоятельного (и болезненного) разрыва этой перегородки в преддверии влагалища остается лоскут, который при каждом последующем контакте заворачивается внутрь и доставляет неприятные ощущения. О психологических показаниях в статьях тоже упоминалось, но весьма скупо — обобщенными фразами из серии “желание пациентки”.
Морально подготовившись к многочисленным анализам и к беседе с психологом (о такой подготовке упоминалось на всех сайтах), я отправилась на консультацию в именитый центр. Каково же было удивление, когда гинеколог после моей сбивчивой тирады кивнул и положил на стол операционный халат: “Переодевайтесь! Операционная — по коридору до конца”.
Никаких анализов и объяснений с психологом. Никаких предварительных манипуляций. 5 минут в гинекологическом кресле, местная анестезия, небольшой дискомфорт — и я, удивленная и довольная, иду домой.
А через полгода к нам на курс перевели Павла, который не узнал о своей исключительности. Да и зачем, если в то время я не планировала длительных отношений? Потом был Саша и, по-моему, Сережа. А потом я встретила своего мужа… О нетрадиционном сексуальном дебюте он знает и иногда посмеивается, говорит это в моем стиле: решать проблемы обстоятельно и радикально.
“Мы решили всех обмануть”
Алина, 20 лет
Мы познакомилась с Ибрагимом в институте. Я — веселая блондинка. Он — статный брюнет с благородными манерами. Я только поступила на первый курс факультета иностранных языков, у него за плечами было 4 года блестящей учебы и работа в международной фирме.
Казалось, кавказское мировоззрение ему было чуждо. Ибрагим никогда не гонялся за “понтами”: не менял роскошные иномарки, не покупал квартир — он словно стеснялся своего достатка (его семья жила очень богато и могла купить сыну все что угодно). Одевался со вкусом, красных мокасин не носил.
Учебный год пролетел, как неделя. Ибрагиму должны были дать красный диплом. За неделю он признался, что на вручении хочет сделать мне предложение. Его смущало только одно — как он будет смотреть в глаза отца, когда представит невесту родне. Ведь я не была девственницей (Ибрагим был моим вторым мужчиной). Для традиционного кавказского семейства я была “порченной” женщиной, недостойной не то что носить их фамилию, но даже появляться на пороге дома.